Голубая кровь - Страница 19

ГЛАВА 11

К тому моменту, как Шайлер добралась до белоснежного офиса доктора Пата на Пятой авеню, в башне из стекла и хрома, она все еще продолжала размышлять о словах Джека, сказанных после похорон Эгги. Он спросил, почему она проигнорировала его записку, а она объяснила, что приняла ее за шутку. «По-твоему, смерть Эгги — это смешно?» — спросил Джек с уязвленным видом. Шайлер попыталась возразить, но тут ее позвала бабушка, и пришлось уйти. Ей не удалось стереть с лица Джека это выражение, как будто она его жестоко разочаровала. Шайлер выдула пузырь жвачки, и он громко лопнул. Отчего Джек так на нее действует? Сидевшая в другом конце комнаты тощая тетка в жакете, отделанном лисьим мехом, сердито уставилась на девушку. Шайлер ответила вызывающим взглядом.

Корделия устроила суматоху вокруг визита внучки к доктору Пату. Доктор был вроде как дерматологом, очень именитым. Внутри его офис больше напоминал отель в Майами — «Береговой клуб» или «Делано», чем нормальную приемную. Он был весь белый: белые, невероятно пушистые ковры флокати из Греции, белые лакированные столы, белые кожаные диваны, белые фибергласовые раскладные кушетки. Судя по всему, доктор Пат был из тех врачей, кому доверяют свое драгоценное лицо светские львицы, модные кутюрье и знаменитости. На стенах красовались несколько фотографий фотомоделей и актрис с автографами.

Шайлер выбросила Джека из головы и принялась проглядывать статьи в глянцевых журналах, превозносящие таланты доктора Пата. Тут дверь кабинета распахнулась и оттуда вышла Мими Форс.

— А ты что здесь делаешь? — со злостью бросила Мими.

Она сменила свой костюм от Диора на более непринужденный наряд: обтягивающие джинсы «Ало» стоимостью в четыре тысячи баксов, с платиновыми заклепками и бриллиантовой пуговицей, пушистый свитер от Мартина Стибона и узкие туфли на шпильке Джимми Чу.

— Сижу, а что? — отозвалась Шайлер, хотя и было очевидно, что вопрос Мими носит чисто риторический характер. — А что стряслось с твоим лицом?

Мими сердито сверкнула глазами. Все ее лицо было покрыто крохотными красными точками: она только что прошла лазерную чистку кожи, это помогало замаскировать голубые жилки, которые начали распространяться вокруг глаз.

— Не твое дело!

Шайлер пожала плечами. Мими вышла, хлопнув дверью.

Через несколько минут медсестра назвала имя Шайлер, и ее провели в процедурный кабинет. Медсестра взвесила ее, измерила давление и попросила девушку переодеться в больничный халат с открытой спиной. Шайлер натянула халат, подождала еще несколько минут, и в кабинет наконец-то вошел доктор.

Доктор Пат оказался строгой седовласой женщиной. Она посмотрела на Шайлер и вместо приветствия произнесла:

— Ты очень худая.

Шайлер кивнула. Что бы ни ела, она могла сколько угодно сидеть на шоколадных пирожных и картофеле фри, она никогда не прибавляла в весе ни унции. Она была такой с самого детства. Оливер всегда восхищался этой ее способностью. «Ты ешь так, что уже должна быть размером со слона», — говорил он.

Доктор Пат изучила отметины на руке девушки, молча провела пальцем по образующему их узору.

— У тебя бывают головокружения?

Шайлер кивнула.

— Иногда.

— А бывает ли, что ты не можешь вспомнить, где ты сейчас или где была?

— Ну…

— Бывало ли у тебя ощущение, будто ты спишь, хотя на самом деле бодрствуешь?

Шайлер нахмурилась.

— Я вас не вполне понимаю.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Самое время, — пробормотала доктор Пат. — И никаких ретроспекций. Хм…

— Простите?

Внезапно Шайлер вспомнила тот вечер в «Банке». Оливер пошел за выпивкой, а она, извинившись, отправилась в уборную. Но стоило ей завернуть за угол, как она налетела на какого-то странного типа. Она видела его всего мгновение: высокий, широкоплечий мужчина в темном костюме, ярко-серые глаза, пристальный взгляд из темноты. А потом он исчез, хотя там, где он стоял, была лишь глухая стена. В этом человеке чувствовалось нечто древнее и чуждое, и Шайлер не могла толком определить это ощущение, но человек показался ей знакомым.

Поскольку Шайлер не поняла, имеет ли это какое-то отношение к вопросам доктора Пат, то и упоминать об этом происшествии не стала.

Доктор взяла блокнот с бланками рецептов и принялась писать.

— Пока что пользуйся кремом, который поможет замаскировать вены, но беспокоиться на самом деле не о чем. Жду тебя весной.

— Зачем? Весной что-то должно случиться?

Но доктор ответить не потрудилась.

Так что от врача Шайлер ушла с кучей вопросов, на которые не имелось ответов.

Когда Мими было не по себе, она отправлялась за покупками. Это была ее естественная реакция на любые пережитые сильные эмоции. Счастлива она была или печальна, угнетена или полна ликования, найти ее можно было в одном и том же месте. Мими вылетела из приемной, спустилась на лифте на первый этаж и прошла через Мэдисон-авеню в свое убежище, «Барниз». Мими любила «Барниз», этот универмаг был для нее тем же, чем для Холли Голайтли — «Тиффани», то есть местом, где никогда не может произойти ничего ужасного. Она любила аккуратные силуэты прилавков, стенды из светлого дерева, стеклянные витрины, в которых красовались изысканные драгоценности заоблачной стоимости или небольшая коллекция итальянских сумочек, — и вообще наслаждалась тем, что все там такое чистое, современное и безукоризненное.

Это было великолепным противоядием от всего произошедшего, потому что, конечно же, Эгги таки была мертва. Это пугало Мими больше всего. Смерть Эгги означала, что Комитет что-то утаивает от них. Что они чего-то не знают. Или стражи им чего-то не говорят.